Surging Memories

Фэндом: iKON, Akdong Musician
Основные персонажи: Ким Чжинхван, Ли Сухён
Пэйринг или персонажи: Чжинхван/Сухён
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст, Психология, Драма
Предупреждения: OOC, Смерть персонажа
Статус: закончен
Описание:
С днем рождения, Чжинхван.

Ты помнишь, как все начиналось?

Тяжелые шаги отпечатываются на заметенной снегом тропинке глубокими, запинающимися следами. В этом году зима была слишком суровой, снегопад за снегопадом проходилась она по всему Корейскому полуострову, и это маленькое кладбище занесло чуть ли не полностью. Чжинхван нетвердым шагом направлялся прямо к колумбарию, который белокаменной вершиной выглядывал из снега. Красные кеды были полностью промокшими, и иногда, погружаясь в очередной сугроб, скользили по тонкому льду, спрятанному в этих снежных ловушках. Чжинхван не ругался на эти сугробы, не винил себя за то, что выбрал обувь не по погоде, не клял всех чертей из-за льда. Он просто шел.

Грусть. Удушающая, перекрывающая баллоны с кислородом тоска резала грудь, прошивала ее толстой иглой и заставляла поверить, что эта игла была отравлена. Чжинхвану хотелось бы, чтобы она была отравлена. Он бы душу за это отдал, если уж совсем по-честному.

Тяжелая деревянная дверь колумбария поразительно легко открылась, пропуская внутрь морозный воздух и хрупкого паренька. В его руках была початая бутылка вина, к которой он постоянно прикладывался, то ли чтобы согреться, то ли чтобы забыться. В это время суток работников почти не встретишь, поэтому он не боялся ругани за его вид. По сути, последний раз он чего-то боялся года полтора назад. Это было так давно.

Четырнадцать шагов вперед, три направо, четвертый ящик сверху. А в нем большая фарфоровая урна с рисунком в виде трех желтых хризантем и фотография. Чжинхван знал этот путь слишком хорошо, и он был бы рад забыть его, но снимок с улыбающимися глазами и широкой улыбкой и чертовы желтые хризантемы, которые она так любила, не забываются. И никогда не забудутся, сколько бы он не старался.

- Привет, Сухён. Давно не виделись, — голос парня немного дрожал. Ему было как будто сложно разговаривать, и виной всему был вовсе не алкоголь. Слёз не было, он давно не плакал, постепенно умирая внутри.

Стеклянная дверка открылась, а холодные длинные пальцы прижали к себе объемную урну, прижимаясь к стеллажу. Полы парки парень заботливо закрутил вокруг урны, чтобы ей не было холодно, и поднес к губам бутылку в очередной раз. Пальцы другой руки выделывали узоры на гладкой поверхности фарфора, согревая его, потому что она не любила холода.

- Ты помнишь, как все начиналось? Ты сказала, мол, хочешь, чтобы я тебя защищал. А оно вот так получилось.

Горький смех лезвием продирает окружающее пространство колумбария. Воздух в нем пропитан разными ароматическими маслами, свечами, запахом цветов. Даже из открытой дверцы теперь уже постоянного жилища Сухён доносится свежий, резкий и такой родной запах хризантем. Она была не единственной, кому в любое время года несли свежие цветы, но только от ее ячейки всегда там сильно пахло. Казалось, что все вокруг пропитано этим запахом хризантем. Этим запахом, который Чжинхван успел возненавидеть всей душой.

Еще один глоток, и в бутылке пусто. Она тихо звенит, когда парень пинает ее мокрым ботинком и она отскакивает к противоположной стене. Руки еще крепче сжимают гладкий фарфор, стараясь его согреть, стараясь вернуть ее к жизни. К сожалению, что сейчас, что тогда это было невозможно. Он в который раз не успел.

Хотя, если так подумать, он никогда никуда и не спешил. Всегда считал, что всему должно быть свое время. А потом времени просто не стало, оно замедлилось до своих пределов и выстрелило в него из огромной пушки, ослепляя и уничтожая. И теперь нужно как-то выживать с огромной дырой в груди, которая еще и гноилась, саднила и ныла на промозглую погоду, растравливая сквозняком оголенные участки нервной системы. Ким очень сожалел тому факту, что вино закончилось, огромная дырка снова начала нестерпимо ныть, и ее хотелось заткнуть. Пальцы почти не слушались, сжимая уже теплую урну, а где-то в горле ухало тяжелыми ударами сердца о спину. И если бы у Чжинхвана были бы силы удивляться, он даже отметил тот факт, что оно у него все еще есть.

Надоедливый телефон засыпал уведомлениями в самый неподходящий момент – когда парень ставил урну обратно на полку, из-за чего руки чуть дрогнули и не выронили дорогой фарфор на холодный, бетонный пол. К счастью, парнишка смог удержать и поставить на место урну. Ящик был захлопнут, продрогшие пальцы нашли в большом кармане парки смартфон. Короткий код блокировки, всего четыре цифры, и на Чжинхвана со всех сторон посыпались сообщения.



«С днем рождения, брат!»



«Удачно там повеселись и много не пей, чувак! Будь счастлив!»

И еще около сотни простых сообщений, уведомлений в ленте твиттера, инстаграма и сообщений на фейсбуке и вейбо. Аккаунтов у него было много, хоть он и не заходил туда очень давно. Настолько, что даже забыл о своем дне рождения, дне, когда ему стукнуло полных двадцать шесть. В голове сами по себе всплыли картинки прошлого праздника с сумасшедшими улыбками, бутылками алкоголя, танцами, которые больше походили на ритуальные пляски, с одеждой, наполненной запахом красного апельсина и с огромными, как две вселенные, глазами, пропитанными любовью, счастьем и бесконечной теплотой. А потом в голове возникли другие картинки: бесцветные глаза, в которых натянулась серая поволока, разбитые в кровавое месиво губы и перерезанное горло. Ее нашли под утро той вечеринки.

Чжинхвана затошнило этими воспоминаниями и скользким чувством вины, которое так и просилось вон из желудка на людской суд. «Если бы, если бы я тогда не стал спорить, если бы я тогда позвонил Чанхёку, всего этого можно было избежать. Как она могла столько лет мне верить?» - готовые вырваться слезы скребли горло и кусали язык, выпуская яд в и так переполненный отравой организм. Парень зажал рот раскрытой ладонью, и вылетел вон из колумбария, прямо в огромный сугроб, стоявший левее от старого здания.

Очередной звонок, спокойная мелодия которого заставила вывалиться из снега обратно на свежий воздух и приложить смартфон к горящему от холода и снега уху.

- Да, Чанхёк.

- Ты опять там?

- Как узнал?

- Значит там. Мне нужно заехать к тебе, забрать ее вещи…

Дыхание парня перехватило. На том конце связи голос ее брата задрожал, когда он захотел произнести ее имя. Не смог. Чжинхвану не за что было его винить, потому что он сам бы не смог ничего сказать. Для Чанхёка прошло слишком мало времени, а для Чжинхвана оно вообще остановилось, забирая с собой все эмоции. Теперь в этом мире остались только они друг у друга, иногда пересекаясь около ее ячейки с неизменными желтыми хризантемами, или иногда растравливая душу короткими звонками, по поводу и без.

- Да, конечно. Ключ у тебя есть, заезжай в любое время.

- Чжинхван.

- Да?

- С днем рождения.

Короткие гудки и голос, под конец пропитанный болью, ядом и обвинениями заставили завыть парня в голос, зажав рот рукой с телефоном. Слез не было, просто грудную клетку кто-то располосовывал здоровенным тесаком, напевая детскую песенку про десять обезьянок. Чжинхван прямо почувствовал, как орда маленьких мясников у него внутри напевали «10 обезьянок на дереве сидели, потом одна упала, и их стало девять», опуская на воспаленную плоть лезвие, раз за разом. Он резко поднялся на ноги, и побежал как можно быстрее отсюда, в спасительное тепло алкоголя. На большее он не был способен.

@темы: @k-pop, @фанфик - гет

---

Summertime Sadness

Фэндом: 2NE1, EXO - K/M (кроссовер)
Основные персонажи: Пак Чанёль, Пак Сандара (Дара)
Пэйринг или персонажи: ЧанДара
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Ангст, Психология, POV, AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Статус: закончен

Описание:
«Когда её не было рядом, у меня начиналась ломка, я лез на стену. Я сам не заметил, как стал наркоманом, и у моего наркотика были имя, голос и запах волос».

ficbook.net/readfic/2189506

1.Задыхаюсь

Её белые прямые волосы щекотали моё лицо. Приятный запах лаванды окутывает все пространство светлой и большой комнаты, а тепло её тела согревает меня не хуже солнечных лучей. Все вокруг пропитано счастьем и радостью. Чудесные карие глаза с золотистыми искорками заглядывают прямо в душу, заставляя сердце пропускать удар и сбиваться с ритма. Кажется, этот орган сошёл с ума и решил вырваться из грудной клетки, превратив рёбра в мелкое крошево. «Нет, дружище, только не сегодня. Ты ни за что не выпрыгнешь и не лишишь меня жизни в этот момент, которого я так долго ждал. Ни за что, придурок». Эти глаза, которые я люблю сильнее, чем бы то ни было, смотрят на меня внимательно, с нежностью. Они полностью завладели моим сознанием. Тонкие губы изгибаются в улыбке, которая чуть ли не сносит меня с кровати теплотой. Такой желанный рот для меня приоткрывается, и из него вылетает тихое «Оппа».

- Оппа, вставай, — промурлыкали мне на ухо, продолжая щекотать светлыми волосами щёку и часть шеи. Я чуть слышно простонал, было пора вставать с постели и идти в уже ненавистный тренинг-центр. Тяжела судьба стажеров, да. Перевернувшись на другой бок, я поцеловал свою самую любимую женщину на свете. Только вместо нежной кожи, пахнущей лавандой, мои губы уткнулись в пустоту.

Рядом никого не было.

Я проснулся в своей скучной реальности. Динамики телефона разрывались, на всю комнатушку разнося нежный, но такой сильный голос той, что совсем недавно щекотала мне лицо волосами во сне. Осознание проехалось по мне катком, нажав на все больные мозоли с каким-то садистским удовольствием. Всё было сном. Как, впрочем, и всегда. Старая кровать отозвалась то ли скрипом, то ли стоном, когда я поднялся с неё. Серые стены с подтёками из-за бесконечных потопов от соседей воняли настоящей сыростью, душившей меня на протяжении многих лет. Задыхаться в этой бетонной коробке стало слишком нормальным и обыденным. Рутина даже затронула самую значимую вещь в моей жизни – музыку. Вся эта серость, которой пропиталась моя жизнь, сдавливала лёгкие и выбивала из них весь гнилостный воздух. Порой даже хотелось закурить, но если бы агентство узнало об этом, то погнали меня ссаными тряпками. Скандалы и проблемы никому не нужны. Ну а мы – просто средство для получения денег. Компания неплохо имеет с нас, пополняя свои кошельки. Хотя, тратит на дебют она тоже немало. Но только вот будет он, этот дебют?

Подгоревшие тосты, крепкий быстрорастворимый кофе и утренние новости. Кажется, эта процедура повторяется на протяжении многих лет. И почему эти куски до сих пор получаются такими горелыми? Тем не менее я все так же завтракаю в одиночку, закидываю за спину свою верную шестиструнную подругу и выхожу из бетонной коробки, направляясь по наполненным светом улочкам Сеула в другую бетонную коробку. Только побольше и красивее моей клетки.

- Йо, мэн. Ты чего такой кислый, — внезапно, на входе в тренинг-центр на плечо падает большая и до головной боли знакомая рука. Длинные пальцы стискивают моё плечо, как бы поддерживая. Как бы подавая сигнал, что я не один в этом мире, что у меня есть друг. Хорошо, если это действительно так. Мне почему-то всегда казалось, что, несмотря на то, каким больным придурком бы не был этот парень, он мог стать хорошим другом. Хоть временами и уделяющий книгам больше времени, чем практике, Фань всегда мог выслушать и дать совет. Для этого же нужны настоящие друзья, так?

- В каком месте кислый? Ты, чувак, совсем ослеп, — выдаю свою фирменную улыбку во все тридцать два и открываю дверь в наш персональный ад. Что там по программе, часы танцев или уроки вокала, вытягивающие душу? Или, может быть, уроки никому не нужного актёрского, мать его, мастерства?

- Ну ладно, товарищ Пак, пойдём, найдём оставшихся придурков. Чунмён в любом случае уже в репетиционной, отрабатывает движения.

- А ты-то, откуда знаешь? Сам же только что пришёл, — я приподнимаю бровь. Кто-кто, а этот гений никогда не был Нострадамусом. Ну, или Вангой, на крайний случай.

- Айгу, ну как можно быть таким тупым, мэн. Это же Чунмён, а этот задрот всегда горбатится. Он так хочет дебютировать, так старается.

- И правда.

Дальше мы шли по непривычно пустому центру молча. Каждый думал о своём. Я, например, пытался вспомнить и пережить ещё раз тот лавандовый сон, пережёвывая вместо него только тоску и безнадёжность. Быть влюблённым в своего кумира – ужасно. На самом деле ужасно. Ты знаешь о человеке абсолютно все, но это «все» представляет собой только истёртые и высмотренные до дыр фотографии, скучные телешоу и бесконечные новости. «Сандара Пак посетила Филиппины во время промоушена нового альбома», «Дебютный альбом 2NE1 пользуется большой популярностью, неужели мы наблюдаем рождение новой звёзды?» и прочие вырезки из газет. Крис тоже думал о чем-то своём, все время теребя брелок на телефоне и нервно сглатывая. Кажется, он хотел что-то мне сказать, но не мог решиться. В любом случае, выпытывать у него я ничего не буду, если он правда хочет что-то рассказать – расскажет. Значит, ещё не пришло время.

В репетиционной работа и правда шла полным ходом. Музыка струилась по всему залу узорами, расплетаясь сетью и дальше нашего небольшого мира. В этих четырёх стенах мы проводили больше времени за тренировками, чем с родителями, поедая вкусную еду. Порой, от этого даже немного грустно, но время, что я провожу с этими людьми и мысль о скором дебюте делает меня сильнее, чем когда бы то ни было. Нас одиннадцать, вполне возможно, что мы будем все в разных группах, а кто-то вообще будет выступать сольно. Но пока мы стажеры, это не имеет значения. Я просто буду наслаждаться тем, что тренируюсь с этими замечательными ребятами. Хотя да, они полные психи. Вот этот, например, Фань. Все время зачитывается книгами по самосовершенствованию, знает четыре языка, но дебил дебилом. В хорошем смысле, конечно. Я же люблю их всех. Или Кай, такой же поехавший, пока не дойдёт дело до танцев. Сейчас, кстати, он прямо передо мной выплясывает с самым младшеньким из нашей стайки психов. Сехун его зовут, да. Ну а что делаю я? И правда, что я делаю…сижу, ржу с оставшимися над каким-то шоу и расслабляюсь. Ну а что ещё делать, танец мы отработали, почти все сделали по расписанию, да и свою часть я записал. Осталось только ждать, пока нам в очередной раз не скажут «вы хорошо поработали, дятлы, отправляйтесь в свои склепы, скоро мы вам скажем, что же вам нужно делать». Мы рабы своей компании, которые должны во всём подчиняться агентству. Конечно, иногда это напрягает и бесит, но о нас хорошо заботятся. Мы сыты, одеты, накормлены, занимаемся любимым делом. В скором времени будем жить в одном общежитии, когда решится дело с группой. Все стажеры, как и я, молятся об одной большой группе, но кто же знает, какая кукушка в голову к верхушке постучится.

Внезапно я понимаю, что Фань трясёт меня за плечо, повторяя и повторяя «Чанёль, Чанёль».
- Ребят, отвечаю, он походу из реальности выпал, — этот дегенерат ржёт и тычет мне пальцем в щёку, пытаясь вытащить из размышлений о сущем бытие. Шучу, какое сущее бытие, думаю, какой бы мне кусок курицы заточить. А то, что они вчетвером лежат на тарелке, такие одинокие и покинутые. Одинокие и покинутые… - Ебать, да он полностью из реальности вылетел.

Меня вытаскивает на сушу смех восьми гиен. Вот придурки-то. Нет, ну серьёзно, иногда зла на них не хватает, спасает от моей кары их только то, что у меня репутация такого же мудилы последнего.
- Да тут я, тут – немного возмущенно, с таким же смехом отвечаю я, засовывая палец нашего китайского друга в рот и кусая его. Тот с некоторой обидой смотрит на меня и обиженно фырчит, — А нехрен было затрагивать моё личное пространство, вот.

Примерно в таком ключе и проходит мой день. Тренировки, тренировки, еда, ещё немного тренировок. Иногда запись или какая-нибудь съёмка. Все как всегда. Эта рутина и правда убивает. Она заставляет сердце скукоживаться до маленького высушенного семечка, перестающего работать, перекачивать кровь по больному от смертельной тоски организму. Музыка хоть как-то уговаривает, отпаивает нейролептиками и заставляет сердце оживать. Но, опять же, ненадолго. Несколько минут, несколько часов или весь день – в последнее время оживает оно в разные моменты. Зависит это только от того, сколько раз я услышал голос самой красивой девушки на свете и какие новости я слышал о ней и её группе. Это похоже на болезнь. Руки лихорадочно двигаются по клавиатуре, набирая тысячи символов, которые после могут сложиться в песню или стихи, а в мыслях те самые карие глаза с миллионами золотистых песчинок, не дающие спать по ночам. «Ярость тысячи солнц!» скажете вы. «Именно так» с грустью отвечу я.

- Чан, — окликает меня один из стажеров. Я даже не буду гадать, кто это. По голосу ясно, это коротышка-Бекхённи, — Ты знаешь же, что они новую песню выпустили?

- Знаю. Она продвигается, становится ещё популярнее, пока мы жрём курицу и кормимся обещаниями вышки. Знаю я все, знаю.

Она все дальше от меня. Все дальше и дальше, ускользает и бежит галопом по Европам, спотыкаясь на высоких каблуках, и расцарапывает свои детские ладони о грязный асфальт, когда летит вниз. Потом встаёт, отряхивается, залечивает царапины и продолжает бег. Порой мне кажется, что я никогда не смогу её догнать. Что я не выполню своего обещания и не вернусь. Но остаётся только отогнать эту мысль и бежать вслед за ней, крича её имя до жжения в лёгких, которые грозятся разорваться от перенапряжения. Наверно, именно поэтому эта рутина и убивает меня. Осознание, что расстояние нисколько не сокращается, а только увеличивается, затхлость собственных мыслей и кровоточащие мозоли от струн на пальцах вокруг меня только ухудшают положение. Не говоря больше Бекхёну ни слова, я просто разворачиваюсь и иду к выходу. И никто меня не останавливает, все уже привыкли. Я почти ощущаю спиной это мерзкое жжение от сочувственных взглядов, полных такой же тоской, как и у меня. У каждого свои цели, но каждому из нас хочется дебютировать. Я прохожу мимо сотрудников тренинг-центра, сбиваю какого-то парня с квадратным лицом на выходе и погружаюсь в атмосферу вечера. В Сеуле сегодня солнечно, не забудьте свои солнцезащитные очки и кепки. Душный город, под завязку забитый трудоголиками, шопоголиками, алкоголиками и тусовщиками. В каждом двадцатом можно увидеть такого же стажера, все хотят быть айдолами, все хотят известности и популярности. В каждом пятом можно увидеть затравленного и сломанного человека, в душе которого нет места для тепла, уюта и любви. Кажется, что каждому жителю этого пыльного города не хватает любви. Он как двоюродная тётя. Ты её, вроде бы, любишь и тебе с ней комфортно, но нет ничего общего. Нет ничего родного, цепляющего, что бы объединяло вас. Пахнет дождём, всепоглощающая и сжигающая жара подтверждает мысль о том, что быть осадкам. Гитара приятным грузом давит на плечо, а мысли перекрывают музыку в наушниках. Хочется бежать куда-то. В собственный склеп не хочется, слишком там все опостылело. Там нет моего луча солнца, которое бы исцелило мою затасканную душу.

Там нет моего света.

@темы: фанфик - гет, k-pop

---

Размышление о выборе правильного жизненного пути через еду.

Не то чтобы я не смогла бы сейчас начать заниматься музыкой, просто тогда медицина будет предана. Я уже столько раз отворачивалась от музыки, что та на меня в обиде. А медицина слишком серьезная, если что, не простит.

Ненавижу выбирать. Это как если бы тебе предложили два кусочку арбуза: в одном мало косточек, он большой, но очень кислый, а другой маленький, с кучей семян, но очень сладкий. Если бы я могла выбирать, то взяла бы оба. Кусочек кислого, кусочек сладкого, так бы все и съела. Только вот я не одна ем этот арбуз и не могу позволить съесть все самой. Есть же еще семья, друзья, знакомые, друзья друзей. Словом, те, кому из-за моей жадности не хватит самого вкусного в мире куса. Как быть с ними? Я не могу оставить человека голодным, чтобы он просто смотрел на то, как все с наслаждением едят. Я бы отдала оба куса, но правилами это запрещено. Остается только выбирать. Большой или маленький? Кислый или сладкий? С косточками или без? Одной или с компанией? Делать выбор очень страшно. Мне нужно личная Артемида с весами.

.
.
.
.
.

@музыка: Sungha Jung – Mad World

@темы: старые дневниковые записи